Из дневника Карла Дойтманна (Адлерсхоф, Берлин)
03 февраля 1945 г.
Дневной авианалет с 10:30 до 12:40. Вражеские колонны бомбардировщиков прилетели с юго-запада и юга при ясном небе и солнечной погоде. Мы наблюдали за белыми шлейфами, тянувшимися за самолетами на большой высоте, и видели сомкнутые колонны самолетов, устремившихся к центру города. Затем сквозь метровой толщины стены бомбоубежища больше часа не слышали ничего кроме ужасающих громовых раскатов ковровой бомбардировки при мерцающем, иногда почти погасшем свете внутри, — когда бомба задевала кабель.
Бомбардировка 1945 года
Это было полуторачасовое убийство на фоне солнечной погоды и яркого голубого неба ранней весны, унесшее от 18.000 до 20.000 человеческих жизней.
Когда мы покидали бомбоубежище, небо затянуло черными тучами – вырываясь из бесчисленных маленьких и больших очагов пожаров, черный дым висел, покрывая центр города. На улицах города в полдень наступила ночная тьма. Юго-запад Берлина, центральная часть, район Далем и прочие места чудовищно пострадали от бомбардировок. В районе Шпиттельмаркт и Моритцплатц исчезли целые улицы вместе с людьми и остатками домов. На Нойенбургерштрассе, недалеко от Халлешентор было разрушено профессиональное училище для девочек, в подвале которого сотни учениц искали убежища. Родители стояли над разорванными, изуродованными, с сорванной взрывной волной одеждой телами своих дочерей и не могли их узнать.
На фабриках, в промышленных мастерских, метро и вокзалах, переполненных беженцами из Шлезвига, Западной и Восточной Пруссии из Померании была точно такая же картина бедствия. Это был тяжелейший налет на Берлин, город буквально погибал в огне.
26 февраля 1945 г.
Начало бомбардировки в 12:00 дня. Длительная пробежка от завода до дома. На улице меня ждала жена. Поскольку она не знала точно, отпустят ли меня с завода, она взяла с собой только два чемодана. Я отправил жену с чемоданами в бомбоубежище, а сам побежал домой за еще одним чемоданом с одеждой. Я торопился и успел догнать жену, которая дважды останавливалась и оглядывалась в поисках меня.
На всем протяжении пути к бомбоубежищу нас сопровождал отдаленный гул бомбардировщиков, приближавшийся по затянутому облаками небу. Затем бомбы упали впереди в районе Кёпеник, в ответ выстрелили зенитки, последние сотни метров мы бежали, чтобы спасти себя. Я видел, что жена добежала до бомбоубежища.
26 заходов тяжелых бомбардировщиков в течение 1 часа и 20 минут сбрасывали бомбы на Берлин и его окрестности: на фабрики, железнодорожные ветки, вокзалы, стоящие грузовые составы с оружием для Восточного фронта; на полицейское управление, магазин Тиетца «Херти», на еще стоявшие высокие дома, трамвайные пути и метро, больницы, жилые кварталы, на железнодорожные ветки из Берлина до Фюрстенвальде, оставляя после себя море огня и дыма — жуткую, непередаваемую картину смерти и разрушения.
После первых взрывов в бомбоубежище погас свет, на закрытых лестничных пролетах на каждом этаже были установлены зажженные свечи. Вокруг нас царила смерть и разрушение, мы сидели, не говоря ни слова, затаив дыхание, слушая громовые раскаты падающих и взрывающихся авиабомб. Где-то бомбардировка возобновлялась с ужасным, приближающимся грохотом, — и тогда наше бомбоубежище сотрясало взрывной волной, то затихала и вновь начиналась, с новыми ужасающими громовыми раскатами. Как нам казалось, спустя вечность стихли последние взрывы, в бомбоубежище стояла беззвучная тишина, мы поняли, что бомбардировка закончилась.
Постепенно начались разговоры, детский смех, шутки, захлопали двери, первые серьезные разговоры о ранних объявлениях тревоги и связанных с этим переживаниях, напряжение спадало и каждый из сотни людей стоявших на этажах, спрашивал сам себя: «Что я увижу? Цела ли еще моя квартира?» После бесконечного ожидания на лестнице люди, выйдя на улицу, смотрели на оставшиеся хорошо знакомые дома и улицы, затянутое дымом небо. Расходились по домам, небо становилось все темнее, повсюду поднимался черный дым, горящие гильзы от снарядов были разбросаны по улицам, черный дым все больше затягивал небо.
В страшных мучениях в одну секунду погибло несколько тысяч людей – задохнувшиеся, разорванные взрывом, погребенные обломками, сожженные, затоптанные…
28 февраля 1945 г.
Во многих районах Берлина все еще полыхают пожары. И днем и ночью мы слышали взрывы бомб с часовым механизмом и взрывателями. Больше не было гробов, а те, что еще имелись, были конфискованы. Я чувствовал смертельную усталость от всего.
20 апреля 1945 г.
Авианалет бомбардировщиков США был совершен на северную часть Берлина и ближайшие к фронту пригороды на западе и юго-западе Берлина. Под Мюнхебергом прорвались русские. Артиллерийский огонь на американском фронте на западе у ворот Берлина усиливался. От пропеллеров низко летящих немецких и вражеских самолетов воздух гудит и днем и ночью. После полудня недалеко от нас стали слышны бортовые пулеметы, начались воздушные бои, рвались падающие бомбы, самолеты ревели то поднимаясь, то опускаясь, описывая в небе кривые. На улице стоял запах гари. На заводе объявлено состояние повышенной готовности. Меня мобилизовали. Когда вновь смогу вести записи – неизвестно.
Вереницы крестьян-беженцев проезжали через наш Адлерсхоф. Последний кусочек хлеба мы делили пополам с женой. У большинства пекарей и продавцов хлеба уже не было в продаже. На рынках ничего не продавалось. Овощей не было уже несколько недель. Электричества и освещения не было несколько дней. Все оборудование на заводах было остановлено из-за разрушенных железнодорожных путей, рабочие не могли добраться до заводов. Что нам принесет ночь?
Перевязанные раненные, в окровавленных бинтах, грязные, смертельно бледные, измотанные и сломленные ехали с Восточного фронта на пригородных поездах в Берлин на лечение и молча смотрели на бесчисленные развалины.
